Сказка клиентки О. «Настоящая и чудовище» Настоящая шла долго и устала немного. Она присела у ручья попить воды. И вдруг прямо перед ней появилось страшное водяное Чудовище!Оно было страшнее всех чудовищ в мире! Такого не приходилось видеть ни одной женщине.На мгновение

«Чудовище с зелеными глазами» - романтично окрестил ревность Шекспир, осуждая и одновременно любуясь ею. И мы разделяем чувства певца человеческих страстей. Отношение к ревности многозначно, оно меняется, как картинки в калейдоскопе от поворота на один градус. Ревность опасна. Ревность лестна. Ревность раздражает. Ревностью гордятся. И нередко она становится домашним животным, которое влюбленные хозяева заботливо вскармливают собственной рукой.

Пословицу «Ревнует - значит любит» можно перефразировать и по-другому: «От ревности до любви один шаг». Верные партнеры расхолаживают нас своей неизменностью. Муж и жена, вписавшиеся в статичный дизайн квартиры, - скучны, как все, что нерушимо стоит на месте. Но стоит ему или ей проявить признаки жизни и рвануть за порог… Стоит на пороге замаячить сопернику… Стоит осознать: то, что ты считал давно оплаченным и купленным с потрохами, могут увести в любую минуту, заплатив втрое большую цену… И просыпается азарт, начинается борьба, включается конкуренция. И чем жестче она, чем суровее, тем желаннее кажется приз, за который ты сражаешься.

Логично, не правда ли? Но правда, увы, тоже понятие не статичное. Шаг вправо, шаг влево - и она становится ложью.

Памятуя железную истину: плоха та любимая, которую не к кому приревновать, я всегда тщательно подчеркивала факт своей прельстительности в глазах мужчин. Хотя мой возлюбленный и без того не страдал избытком равнодушия. Стоило провести вечер без него, начинались вопросы: «Где ты была? До которого часа? С кем? Он приставал к тебе?» Через несколько дней тема воскресала: «Куда ты идешь? К нему? Он звонил? Чего он хочет? Он лучше меня?»

Гипотетических соперников вокруг было хоть пруд пруди. И я охотно живописала их многочисленные достоинства и галантные ухаживания, закармливая его ревность (а значит, и любовь ко мне!) до отвала и умалчивая о том, сколь невинны и поверхностны упомянутые мною знаки внимания. Мне нравились тревога в его глазах, его страх меня потерять, его уверенность: за таким ценным экземпляром, как я, нужен глаз да глаз!

Укусы нашей милой домашней ревности казались мне невинными играми котенка, и она росла и оттачивала зубы до тех пор, пока я с возмущением не осознала: любимый не верит мне. Причем сомневается он отнюдь не в сомнительной полулжи об осаждающих меня страстных кавалерах. Он больше не верит в мою верность! И убежден: я изменяю ему, лишь только сворачиваю за угол.

Это обвинение, мгновенно ставшее хроническим, настолько обидело меня, что даже несколько лет спустя, уже расставшись с ним, я не могла простить ему такого ужасного оскорбления. Я ж была верна ему, словно Пенелопа! Как он мог сомневаться во мне, чистом, непорочном ангеле? Я хотела лишь дать ему понять, что, несмотря на обилие прекрасных принцев, люблю исключительно его одного. А он!..

И только когда одна из моих подруг детально повторила эту любовную схему, я запоздало уяснила свою ошибку. Взращивать чужую ревность столь же глупо, как воспитывать в ванной крокодила!

Ревность базируется на неуверенности в партнере. Неуверенность в партнере - на неуверенности в себе. Злополучный Отелло задушил несчастную Дездемону потому, что так и не смог поверить до конца: его, старого мавра, может полюбить юная и прекрасная девушка.

Я хотела, чтобы мой партнер гордился мной и собой (раз его предпочла такая востребованная барышня). Но каждой своей историей о богатом и знаменитом воздыхателе лишь культивировала его комплекс: «Я недостоин ее!» Из коего сам собой напрашивался печальный вывод: «Он лучше, следовательно, она изменяет мне с ним».

Удовольствие от осознания собственной ничтожности получают только мазохисты - нормальный человек пытается расправиться с мучениями. Мавр решительно задушил свой комплекс неполноценности вместе с супругой. Мой мужчина уничтожил его в комплекте с нашими отношениями. Год спустя он благополучно женился на серой мышке, в которой был стопроцентно уверен и рядом с которой чувствовал себя королем!

Это не единственный вероятный исход. Существуют партнеры, принимающие подобные правила игры и охотно вступающие в бой. Неуверенность друг в друге стимулирует их обоих, победы поочередны, бой вечен. Вопрос лишь в том, каково жить в состоянии столетней войны? «Я ни в чем не могу рассчитывать на него. Если мне будет плохо, он последний, кто меня утешит. Разве это любовь?» - периодически плачется мне воительница Инга. «Любовь-ненависть», - отвечаю я подруге.

О каком утешении может идти речь, если муки партнера становятся самоцелью? Она, отобедав с ним в ресторане, уезжает оттуда в машине с мужем. Он заявляется на вечеринку, где должна быть она, в компании с другой дамой. Оба ежедневно демонстрируют друг другу: «Я не твоя вещь! Попробуй-ка заполучи!» - и традиционно завершают свое сражение ночью страстной любви. Ведь от ревности до нее один шаг. Но шаг от любви до ненависти еще короче…

«Ревнует - любит». Постоянно ревнует - ненавидит!

Впрочем, не так давно я вывела для себя иную формулу. Если я не ревную его - значит, он действительно любит меня.

Женщины - доказано неоднократно - интуитивно чувствуют опасность. И если ты с легким сердцем благословляешь его на ночной загул с друзьями и, не моргнув глазом, отпускаешь прогуляться вечерком в компании с Шарлиз Терон и Сандрой Балок - значит, это тот самый мужчина, рядом с которым стоит прожить всю оставшуюся жизнь.

Так уж странно устроен человек - его притягивают бури и штормы, страсти, конфликты, катастрофы. А тишина, константность, покой постепенно перевоплощаются в скуку. Но, как бы ни был скучен роман, состоящий из бесконечного повторения одной фразы: «они жили вместе долго и счастливо», кто б отказался, чтобы каждый день был лишь вариацией на тему этих пяти слов?

С детства до старости именно уверенность в наших близких людях дает нам уверенность в себе, именно стабильность - веру в будущее, нерушимый тыл - силы идти вперед. Ну а для того чтобы все это не превратилось в полезный для здоровья безвкусный диетический супчик, существует проверенный рецепт. Простое правило, которое знает каждая хозяйка: острая приправа играет одинаково важную роль как в жизни, так и на кухне. Немного ревности, щепотка интриги, столовая ложка внимания поклонников…

Правило второе еще проще - не пересолить!

О, Берегитесь ревности, синьор.

То - чудище с зелеными глазами,

Глумящееся над своей добычей.

Уильям Шекспир, «Отелло»

(пер. М. Лозинского)

Каникулы закончились. Через пару часов им предстояло вернуться в Хогвартс.

Гостя у родителей Джеймса, они спали в одной комнате - все четверо. Питер проснулся раньше всех и сейчас любовался на спящего Сириуса.

Во сне он был так прекрасен… Питер мог смотреть на него часами. Так ему никто не мешал: ведь если бы Сириус проснулся, то наверняка велел бы ему не пялиться. Он повернулся к другой кровати, - там спал Джеймс. Еще один объект вожделения. Если бы только они позволили… Ремус заворочался во сне. Его гордый Реми, мужественно переносящий боль и удары судьбы…

Ну почему, почему они не позволяют ему быть рядом? Он был частью четверки, и в тоже время - изгоем. Они общались слишком тесно, чтобы искать дружбы среди других студентов (хотя, кто может сравниться с этими тремя?) , но недостаточно тесно, чтобы он мог считать себя равноправным членом группы. Если бы он только мог доказать им… Но при мысли об этом на его глаза наворачивались слезы. Достоин ли он их? Конечно, нет. Жалкий дурак, некрасивый и нелюбимый, как смел он надеяться?

Сириус Блэк всегда знал себе цену. И еще - он был очень красив. Очень. Настолько, что если ты не хотел спать с ним…

- Будь честен с собой, Питер, - услышал он внутренний голос, - ты хотел сказать «трахать», не так ли? Всегда называй вещи своими именами!

…Так вот, если ты не хотел трахать его, - или чтобы он тебя трахал, твоим единственным желанием было его сломать. Он был и красив, и умен. Слишком много, чтобы не вызывать зависти у других, - тех, кого природа одарила не столь щедро…

Джеймс, такой заводной и общительный, с его талантами в области квиддича… С его неутомимой изобретательностью, которую он использовал, чтобы мучить своих врагов (в основном, Северуса Снэйпа) и помогать своим друзьям (стать анимагами была его идея…)

И как же унизительно было превратиться в… крысу! Жертвовать собой, свой гордостью (какая гордость?) - для них… а они даже не оценили его жертвы.

- Ну да, а чего ты ожидал? Каким животным думал стать? - снова зазвучал голос в его голове. - Это часть тебя, ты принадлежишь крысиному роду, - а что, не так уж и плохо. По крайней мере, среди крыс ты никогда не будешь чувствовать себя одиноким.

Джеймс, который подбрасывал свой снитч так небрежно, чтобы тут же молниеносным движением поймать его и зажать в кулаке. Ероша свои угольно-черные волосы, он бесстрастно взирал на толпу орущих и беснующихся фанатов. Талант и самоуверенность… О, как бы он хотел обладать хоть частью его умений…

Ремус, его герой, обреченный на муки… Самый славный малый из всех, что он знал. Может, не будь он вервольфом, все бы сложилось иначе… Да какая разница? Он нравился ему таким, как есть. Обладая врожденным чувством такта, Люпин никогда ни во что не вмешивался. Однако, само его присутствие действовало на них умиротворяюще. У него не было привычки жаловаться; напротив, он держался молодцом, - даже после болезненных трансформаций, отпуская шуточки про оборотней…

- Конечно, Люпин был в полном порядке! Этот сукин сын не испытывал ни малейшего чувства вины за то, что тебе пришлось пережить. «О, Питер! Ты оказался в числе избранных, и станешь анимагом ради Ремуса.» Дружба, взаимопонимание и прочая чушь… Как бы не так. Ты просто позволил им уговорить себя, потому что слишком боялся быть отвергнутым…

Трое его лучших друзей. Он отдал бы жизнь за каждого из них. Да что там; он уже делал это, часть времени проводя в обличье крысы. Если бы они только приняли его…

Питер никогда не просил об этом. Но он знал. Знал, что эти трое собираются по ночам, чтобы... Мерлин, как же трудно произнести это вслух… Ему удалось проследить за ними, хоть это было нелегко - Джеймс носил с собой плащ-невидимку, который укрывал всех троих, и еще у них была Карта. Но недаром же они научили его превращаться в крысу! И он использовал эту возможность, чтобы следить за ними, вынюхивая, расспрашивая о них знакомых крыс, когда терял след.

И как же он был шокирован, впервые застав их за этим занятием… При нем они болтали о девчонках. Он бы в жизни не подумал, что эти трое... Когда Питер вспоминал ту сцену, ему становилось трудно дышать, а брюки делались невыносимо тесными…

Серый крысенок крался за ними до самой Визжащей Хижины.

…Его сердце бешено колотилось - Питер чудом избежал когтей какой-то глупой твари. И когда эти олухи научатся запирать их на ночь? Наконец, он проскользнул внутрь. И тут его глазам открылось такое…

Сириус лежал на полу; сама его поза источала сладострастие. Раскинувшись на груде подушек (рука за головой), он лениво вертел в пальцах тонкую сигарету. Согнутое колено матово блестело в тусклом свете… Светлая растрепанная голова покоилась на его животе. Ремус тоже лежал на спине, раздвинув ноги и скрестив лодыжки. Правой рукой он придерживал переполненную пепельницу. Похоже, он разговаривал одновременно с Сириусом и Джеймсом. Левой Ремус бездумно ласкал бедро Блэка. Джеймс сидел на полу у ног оборотня, уткнувшись лбом в колени. Нахмурившись, он сосредоточенно слушал, лишь изредка делая затяжку.

Меня уже задолбало целоваться с пепельницей!

Джеймс громко фыркнул.

Пфф… запихнуть часовую лекцию о вреде курения в одно предложение… в этом весь ты, Ремус, - сказал Сириус, затягиваясь и медленно выпуская дым.

Джеймс с Сириусом над чем-то хохотали… но Питер не слышал ни звука. Наклонившись к Люпину, Блэк бросил окурок к нему в пепельницу. Ремус приподнялся на локте и посмотрел на Джеймса. Блэк зарылся пальцами в его волосы, лаская светлые пряди. А Джеймс… он с опасной улыбкой медленно подбирался к ним.

Встав на колени, гриффиндорец стянул футболку через голову, обнажив загорелый плоский живот. Из уголка его рта свисала сигарета; Джеймс вынул и затушил ее. Сжав запястье Ремуса, Поттер взял у него пепельницу и отставил в сторону. А затем раскрыл его ладонь, как будто хотел погадать по руке.

Ты огребешь по полной, Ремус, - его лицо было гротескно серьезным. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Тебя ждет охуеть какое будущее.

Люпин что-то ответил, и эти двое снова зашлись в приступе хохота. Но бедный Питер все равно бы ничего не услышал. Стук сердца молотом отдавался в его ушах, заглушая все другие звуки.

Хищно облизнувшись, Джеймс положил руки на бедра Ремуса и медленно развел их в стороны. А затем наклонился и стал расстегивать его рубашку. Но пуговицы были слишком тугими и не поддавались...

Полузакрыв глаза, Сириус наблюдал за ними. Он не говорил ни слова, однако выпуклость на его брюках была весьма красноречивой... Лаская волосы Люпина, он пропускал их сквозь пальцы, наслаждаясь прикосновением струящихся прядей.

Досадливо поморщившись, Джеймс применил к рубашке своего друга одно «маггловское» заклинание. Также известное как «содрать-ее-к-черту-кому-нужны-эти-пуговицы». Отшвырнув рубашку в угол, он лег на Ремуса сверху и стал неистово его целовать. Тот нетерпеливо ерзал под ним, сжимая коленями бока гриффиндорца… Питеру казалось, что это длилось целую вечность.

Все еще лежа на Ремусе, Джеймс что-то прошептал ему на ухо, неприлично хихикая. А затем жадно обхватил бедра Сириуса и, зажав зубами язычок молнии, расстегнул его ширинку. Ремус в это время снимал с Блэка рубашку …

Улегшись головой ему на живот, Люпин взял ладонь Сириуса в свою и провел по ней кончиком языка. Медленно, наслаждаясь чуть солоноватым вкусом. Поводя расширившимися ноздрями, он вдыхал его запах… божественно.

А Джеймс… с торжествущей улыбкой глядя на Ремуса, он содрал с Сириуса штаны и, наклонившись, сладострастно лизнул головку его члена…

Чего бы он только ни дал, чтобы быть там, на месте Поттера. И если даже от запаха Сириуса у Питера кружилась голова, то каков же он на вкус? О, как бы он хотел ощутить его на губах…

А Ремус уже облизывал и сосал пальцы Сириуса, в точности повторяя все то, что проделывал Джеймс с его членом. Проводил кончиком языка по каждой впадинке и бугорку, смакуя его вкус. Наслаждался звучанием его стонов… Как он выгибался под ласками Джеймса, - Ремус чувствовал это затылком. Как учащалось его дыхание и подрагивали голубоватые веки…

Питер разрывался между желанием закрыть глаза и желанием видеть, что будет дальше. Нет, он даже не мечтал о том, чтобы делать это с Сириусом. Но, может быть, какой-нибудь симпатичный юноша… Или девушка. Или оба сразу. Иногда он воображал себя участником оргии. На узком ложе - юный мальчик с раздвинутыми коленями… Рядом - покорные рабыни…

- Идиот. Если он трахается с парнями, это не означает, что он стал бы делать это с тобой! - раздался внутренний голос.

Серый крысенок, перебирая лапками, подкрался поближе…

Сириус... Его развратная поза наводила на мысли об одалисках, услаждающих своего повелителя. Конвульсивно вздрагивая всем телом, юноша вцепился в волосы Ремуса, делая тому больно. Он был так близок к оргазму… Но тут Джеймс выпустил изо рта его член и нежно сжал яички, чтобы не дать Блэку кончить.

Однако тот был явно против. Нахмурившись, он выдернул руку у Ремуса и привстал на локтях, с возмущением глядя на Джеймса. Но Поттер и не думал отпускать его яйца. Вместо этого он подмигнул Ремусу, и тот подполз ближе, встав на колени рядом с ним. Джеймс повернулся к Люпину. Судя по нехорошему блеску в глазах, гриффиндорец явно что-то замышлял. Он так и не отпустил Сириуса - только сменил руку. И, судя по выражению лица Блэка, обращался с его гениталиями не слишком-то аккуратно.

Дай я, - прошептал Ремус, и, склонившись, медленно провел языком по его стволу его члена. Джеймс в это время нежно целовал головку.

А затем… Ремус погрузил его в рот целиком и принялся ритмично сосать, - о, он умел это делать… Джеймс лизал и покусывал бархатистые яички. Время от времени они проводили языками по всей длине его вздрагивающего члена и, встречаясь на самом кончике, целовались, облизывая розовую щелку…

Это делалось медленно, словно священнодействие. Зато потом все произошло в один миг.

Джеймс рывком перевернул Сириуса на живот. Ремус стащил с него футболку и замотал ею голову Блэка. (Неосторожным движением Люпин таки перевернул пепельницу.) А Джеймс… рванув застежку своих брюк, стащил их вместе с трусами, обнажив смуглые бедра и налитой, истекающий влагой член. Размазав ее по всей длине, он раздвинул ягодицы Сириуса и одним резким толчком вошел в него. Без подготовки.

Эхо его крика разнеслось по комнате, - так, что звенело в ушах. К счастью, Питер не мог этого слышать…

Не на-адо!

И боль ослепила Сириуса. Уткнувшись лицом в подушки, чтобы заглушить рвущийся наружу крик, он старался извернуться, чтобы сбросить с себя Поттера.

Да ну? - усмехнулся Джеймс. - Ты не в том положении, чтобы требовать, мой милый Сири…

Но ты же обещал! - прошипел он сквозь зубы. Слезы брызнули из глаз…

Когда Джеймс полностью вошел в него, он замер, чтобы дать Сириусу время приспособиться к вторжению. Впрочем, его отчаянные рывки даже облегчали задачу. Конечно, Поттер не выпустил своего друга; вместо этого он сжал ягодицы Сириуса и стал яростно засаживать ему. Да так, что тот мог только всхлипывать в подушки.

Ремус сидел рядом, опираясь на руки, склонив голову вбок. Он даже не расстегнул брюки, хотя его член явно выпирал наружу.

Джеймс слегка прикусил кожу на лопатке Блэка… На его горле бешено пульсировала синяя жилка, ноздри широко раздувались. Он слишком долго сдерживал свое желание… Поттер вколачивался в него, безжалостно и грубо, - так, как Питер никогда бы не осмелился.

Приоткрыв рот, Ремус тяжело дышал, то и дело облизывая пересохшие губы. Он еще помнил вкус Сириуса… Запрокинув голову, юноша непроизвольно двигал бедрами в такт движениям Джеймса.

Поттер и Блэк кончили одновременно.

Минут пять они лежали неподвижно, пытаясь отдышаться. Джеймс виновато уткнулся лбом в затылок Сириуса. А затем он стал покрывать благодарными поцелуями шею и плечи гриффиндорца, что-то жарко шепча ему на ухо…

Перевернув любовника на спину, Джеймс провел языком по его щеке, слизывая соленые дорожки. Сириус улыбнулся сквозь слезы и притянул его к себе за шею… А потом они тихо лежали, лаская друг-друга, - нежно и бережно, словно в первый раз.

Ремус лежал на спине с закрытыми глазами. Но когда он услышал влажные звуки поцелуев, то повернулся и стал смотреть на них.

Эти двое исступленно целовались и терлись бедрами друг о друга… до тех пор, пока у них снова не встало.

Когда они повернулись к Ремусу, их руки и ноги были так переплетены, что невозможно было разобрать, где чья. Сириус лежал, согнув колени; правая нога была зажата между бедрами Джеймса, а руки гладили его мускулистую спину. Джеймс крепко держал его за загривок, как будто силой желая удержать возле себя…

Заговорщицки улыбаясь, они посмотрели на Ремуса. Тот недоуменно поднял бровь. То, что он услышал в ответ, заставило оборотня расстегнуть брюки. Шурша, они упали к его ногам. Джеймс сделал то же самое.

Сириус принял свою первоначальную позу - откинулся на подушки, положив руки под голову. Его эрегированный член слегка подрагивал, касаясь впалого живота. И тогда Питер подумал: Сириус при всем желании не мог бы выглядеть более уязвимым. Более волнующим…

Блэк тихо засмеялся:

Мой Реми тоже решил урвать немного?

Что-нибудь особенное, мм? - спросил у него Джеймс.

Сириус покачал головой:

Люблю, когда ты импровизируешь. Только не будь с ним грубым - он заслуживает лучшего обращения, чем я…

Джеймс и Ремус. Ладони скользили по плечам, бедрам, задерживаясь на ягодицах… Ненасытный Поттер припечатал оборотня к стене. Но тот ничуть не возражал. Напротив, он жадно гладил зад Джеймса, другой рукой лаская его член. Неотрывно глядя на припухшие губы Ремуса, Джеймс позволил ему облизать свои пальцы. Когда Поттер счел, что уже достаточно, он отнял их и снова поцеловал юношу взасос.

Для начала он погрузил в Ремуса один палец, наслаждаясь тем, как сильно стиснулись его мускулы. Затем второй… Люпин невольно вцепился в его плечи. Отпрянув от Джеймса, он что-то прошептал ему на ухо. Поттер нахмурился и извлек свои пальцы. А затем посмотрел на Сириуса, - тот делал ему успокаивающие знаки. Опустив ресницы цвета темного золота, Ремус виновато улыбался.

Я буду трахать тебя так, как мне нравится, ясно? Хоть подвешенным к потолку!

Ремус открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут раздался вкрадчивый голос Сириуса:

Будь с ним помягче, Джейми. Он уже достаточно натерпелся в последнее время.

Как скажешь, радость моя, - уже тише ответил Джеймс.

Развернув Ремуса лицом к стене, он начал входить в него, медленно и плавно…

Упершись лбом и ладонями в каменные плиты, Люпин улыбался. Ему явно нравилось то, что делал с ним Поттер. Приспособившись к ритму, Ремус стал сам двигаться навстречу, похотливо насаживаясь на его член.

Посмотрев вниз, он встретился глазами с Сириусом. Лежа на полу, Блэк завороженно смотрел, как блестящий от слюны член Джеймса погружается в Ремуса. Одной рукой он медленно ласкал себя, вздыхая от удовольствия. Глядя, как с каждым жестким толчком Ремус привстает на носки, отрываясь от пола, Сириус стал двигать рукой быстрее…

Поттер остановился ненадолго, наслаждаясь ощущением того, как туго стискивают его мышцы любовника. Он протянул руку к пенису Люпина, но тот отвел ее…

В это время Сириус выгнулся на полу и со вскриком кончил, забрызгивая свой живот. Капли спермы блестели на смуглой коже, слегка опалесцируя.

Они оба отвлеклись и посмотрели на Блэка…

Тяжело дыша, Джеймс прижал руки Люпина к стене, заведя их над головой. Обхватив рукой его скользкий член, он продолжил трахать своего друга, - с такой одержимостью, что Ремус уже стонал в голос, не сдерживаясь. Не прошло и минуты, как юноша забился в оргазме, и Джеймс замер, судорожно стиснув его бедра…

Обессиленные, они сползли вниз по стенке… Ремус упал в объятия Сириуса, и ласковые руки сомкнулись у него за спиной. Они тихо целовались, гладя друг-друга. Джеймс опустился на подушки рядом с Блэком. Их темные головы соприкоснулись, - волосы почти не отличались по цвету. Только у Джеймса они были непослушные и слегка вьющиеся, а у Сириуса - растекались по плечам дымящимися ручейками…

Ремус положил голову на плечо Сириуса; тот приобнял его одной рукой. Босые ступни Люпина покоились на бедрах Джеймса. Все трое блаженно улыбались, счастливые, умиротворенные.

А Питер… он прошмыгнул в щель и кинулся прочь. Да, он разгадал их секрет. Понял, что их так объединяло. Но что ему было делать с этим открытием? Попросить разрешения трахнуть их? Позволить им трахнуть себя? Нет, конечно… ведь это было даже не смешно.

Он не достоин их. Эти трое никогда не принимали и не примут его в свою компанию. Черт бы побрал это дурацкое имя - оно не оканчивается на «с», как у них! Джеймс, Сириус, Ремус… «Питер» тут звучит диссонансом. Он всегда был лишним…

Когда Питер вновь превратился в человека, на его брюках темнело позорное пятно, а щеки были мокры от слез.

Эй! Вы что, забыли, кто тут главный? - прошептал Джеймс, ухмыляясь.

В другой раз, Джейми, в другой раз, - ответил Сириус, подавив зевок.

Ремус, а ты? Помнишь, как мы договаривались? В течение этого месяца ты выполняешь все, что мы скажем!

Так я что, против?

О"кей, вот в следующий раз и проверим. У тебя будет время, чтобы морально подготовиться.

Жду не дождусь, - засмеялся Ремус.

Сидя на кровати, он всматривался в их лица. И тут его осенило. Ну конечно! Он не может быть с ними, - значит, он должен их сломать . Питер откинулся на постель. Ну что ж, решение принято. Теперь можно и поспать немного. Он ведь крыса, так? Значит, и вести себя должен, как крыса. Они заплатят за все. О, да…