Ксения молдавская. О православной литературе с большой буквы «Л. все-таки надо понимать, что ребенок любит, чем он увлекается, у одного ребенка книжка идет на ура, а у другого, даже у родного брата, может не пойти вообще

0 кто автор Бороться и искать, найти и не сдаваться? Не каждое произведение удостаивается того, что фразы из него превращаются в афоризмы и растаскиваются по разным частям света. Сегодня поговорим об одном из таких фразеологизмов , это автора вы узнаете ниже.
Впрочем, прежде чем продолжить, мне бы хотелось посоветовать вам ещё прочесть несколько познавательных публикаций на тематику поговорок и пословиц. Например, откуда фраза Народ безмолвствует ; как понять А был ли мальчик ; что означает Любишь кататься, люби и саночки возить ; кто сказал Вставайте граф, вас ждут великие дела и т. п.
Итак, продолжим, кто автор "бороться и искать, найти и не сдаваться" ?

Бороться и искать, найти и не сдаваться - это выражение из стихотворения Улисс (1842), автор Альфред Теннисон

Однако, в России популяризовал этот фразеологизм известный детский писатель В. Каверин в своём бестселлере "Два капитана".
В этой книге, данный афоризм послужил эпитафией над могилой капитана И. Л. Татаринова , который погиб возвращаясь домой из открытой им далёкой и холодной Северной Земли. "Бороться и искать, найти и не сдаваться" - последняя строчка текста, выбитая на белом могильном камне.

Кстати, в стихотворении "Улисс ", этот афоризм тоже идёт последней строкой "To strive, to seek, to find, and not to yield " (Стремиться, искать, находить и не уступать). Вообще, эта фраза, как нельзя лучше подходила молодой Советской России, люди в ту эпоху были окрылены, и старались преодолеть невероятные трудности, чтобы создать новое, свободное и счастливое общество. На этом славном пути, Запад постоянно вставлял палки в колёса, поскольку еврейские банкиры, были крайне недовольны, что потеряли контроль над этим огромным куском суши.

Что касается стихотворения "Улисс ", то оно, как вы поняли из названия, описывает события произошедшие с Одиссеем. Этот отважный и неунывающий человек, принимавший участие в троянской войне, прекрасно вписался в эту героическую поэму .

Автор "бороться и искать, найти и не сдаваться " поступил в Оксфорд, стал писать стихи, и в 18 лет издал свой первый сборник. Через три года из под его пера вышел второй томик стихотворений, и в итоге он стал весьма популярен в узких кругах. Среди английского высшего света, это был самый почитаемый поэт, доказательством чему служит то, что королева Виктория предоставила ему рыцарский титул. Это событие произошло в 1884 году, а умер поэт спустя восемь лет, и захоронен в Вестминстерском Аббатстве.

Более того, спустя много лет, эти строки были выбиты на надгробном кресте на вершине горы "Обсервер Хилл " в память английского полярника Роберта Скотта (1868 - 1912). Он всю свою сознательную жизнь мечтал покорить Антарктиду, но опоздал всего на три дня, отдав пальму первенства Руальду Амундсену. После такого известия, он впал в депрессию, и умер на обратном пути.

Все путешествия, когда путешественникам по одиннадцати-двенадцати лет, когда они ездят под вагонами и не моются месяцами, похожи одно на другое. В этом легко убедиться, перелистав несколько книг из жизни беспризорных. Вот почему я не стану описывать нашего путешествия из Энска в Москву.

Семь заповедей тети Даши были вскоре забыты. Мы ругались, дрались, курили – иногда навоз, чтобы согреться. Мы врали: то тетка, поехавшая в Оренбург за солью, потеряла нас по дороге, то мы были беженцами и шли к бабушке в Москву. Мы выдавали себя за братьев – это производило трогательное впечатление. Мы не умели петь, но я читал в поездах письмо штурмана дальнего плавания. Помню, как на станции Вышний Волочок какой-то моложавый седой моряк заставил меня повторить это письмо дважды.

– Очень странно, – сказал он, глядя мне прямо в лицо суровыми серыми глазами, – экспедиция лейтенанта Седова? Очень странно.

И все же мы не были беспризорниками. Подобно капитану Гаттерасу (Петька рассказывал мне о нем с такими подробностями, о которых не подозревал и сам Жюль Верн), мы шли вперед и вперед. Мы шли вперед не только потому, что в Туркестане был хлеб, а здесь его уже не было. Мы шли открывать новую страну – солнечные города, привольные сады. Мы дали друг другу клятву.

Как эта клятва помогала нам!

Однажды, подходя к Старой Руссе, мы сбились с дороги и заблудились в лесу. Я лег на снег и закрыл глаза. Петька пугал меня волками, ругался, даже бил – все было напрасно. Я не мог больше сделать ни шагу. Тогда он снял шапку и бросил ее на снег.

– Ты клятву давал, Санька, – сказан он, – бороться и искать, найти и не сдаваться. Значит, ты теперь клятвопреступник? Сам сказал – клятвопреступник не получит пощады.

Я заплакал, но встал. Поздней ночью мы дошли до деревни. Деревня была староверческая, но одна старушка все же приняла нас, накормила и даже вымыла в бане.

Так от деревни к деревне, от станции к станции мы, наконец, добрались до Москвы. Дорогой мы продали, променяли и проели почти все, что было взято с собой из Энска. Даже Петькин кинжал в ножнах из старого сапога, был продан, помнится, за два куска студня.

Непроданными остались только наши бумаги-клятвы, подписанные кровью «П.С.» и «А.Г.», и адрес Петькиного дяди.

Дядя! Как часто мы говорили о нем! В конце концов, он стал представляться мне каким-то паровозным владыкой: борода по ветру, дым из трубы, пар из-под котла…

И вот наконец – Москва! Морозной февральской ночью мы выбрались через окно из уборной, в которой провели последний перегон, и спрыгнули на рельсы. Москвы было не видать, темно, да мы ею и не интересовались. Это была просто Москва, а дядя жил в Москве-Товарной, седьмое депо, ремонтная мастерская. Два часа мы блуждали по шпалам, путались среди сходящихся и расходящихся рельсов. Начинало светать, когда седьмое депо предстало перед нами – мрачное здание с темными овальными окнами, с высокой овальной дверью, на которой висел замок. Дяди не было. Не у кого было даже спросить о дяде. Утром в комитете седьмого депо мы узнали, что дядя уехал на фронт.

Все кончено! Мы вышли и сели на эстакаду.

Прощайте, улицы, на которых растут апельсины, прощайте, ночи под открытым небом, прощайте, нож за опояской и кривая шашка в серебре!

На всякий случай Петька вернулся в комитет – спросить: не был ли дядя женат? Нет, дядя был холостой. Он жил, оказывается, в каком-то вагоне и так в этом вагоне и поехал на фронт.

Совсем рассвело, и Москва была теперь видна: дома, дома (мне казалось, что все это – вокзалы), огромные кучи снега, редкие трамваи. И снова дома и дома. Что делать?

Так начались плохие дни. Чем мы только не занимались! Мы дежурили в очередях. Мы нанимались к буржуям сгребать снег с панелей перед домами: была объявлена «трудовая повинность». Мы выгребали из цирковой конюшни навоз. Мы ночевали в подъездах, на кладбищах, на чердаках.

И вдруг все переменилось…

Мы шли, помнится, по Божедомке, мечтая только об одном: встретить где-нибудь костер; тогда случалось, что костры разводили и на Кузнецком. Нет, не видать! Снег, темнота, тишина! Холодная ночь. Подъезды, куда ни глянь, закрыты. Дрожа, мы шли и молчали. Боюсь, пришлось бы Петьке снова бить шапкой о землю, но в эту минуту пьяные голоса донеслись из подворотни, мимо которой мы только что прошли. Петька зашел во двор, я сел на тумбу, стуча зубами и засунув в рот дрожащие пальцы. Петька вернулся.

Одно из лучших стихотворений Теннисона , которое в России известно лишь по последней строчке:(
Эта строка была девизом героя известного романа Вениамина Каверина "Два капитана ":
Бороться и искать, найти и не сдаваться (в оригинале: To strive, to seek, to find, and not to yield ).

Альфред Теннисон
[перевод Г. Кружкова ]

УЛИСС
(ULYSSES )

Что пользы, если я, никчёмный царь
Бесплодных этих скал, под мирной кровлей
Старея рядом с вянущей женой,
Учу законам этот тёмный люд? -
Он ест и спит и ничему не внемлет.
Покой не для меня; я осушу
До капли чашу странствий; я всегда
Страдал и радовался полной мерой:
С друзьями - иль один; на берегу -
Иль там, где сквозь прорывы туч мерцали
Над пеной волн дождливые Гиады.
Бродяга ненасытный, повидал
Я многое: чужие города,
Края, обычаи, вождей премудрых,
И сам меж ними пировал с почётом,
И ведал упоенье в звоне битв
На гулких, ветреных равнинах Трои.

Я сам - лишь часть своих воспоминаний:
Но всё, что я увидел и объял,
Лишь арка, за которой безграничный
Простор - даль, что всё время отступает
Пред взором странника. К чему же медлить,
Ржаветь и стынуть в ножнах боязливых?
Как будто жизнь - дыханье, а не подвиг.
Мне было б мало целой груды жизней,
А предо мною - жалкие остатки
Одной; но каждый миг, что вырываю
У вечного безмолвья, принесёт
Мне новое. Позор и стыд - беречься,
Жалеть себя и ждать за годом год,
Когда душа изныла от желанья
Умчать вслед за падучею звездой
Туда, за грань изведанного мира!
Вот Телемах, возлюбленный мой сын.
Ему во власть я оставляю царство;
Он терпелив и кроток, он сумеет
С разумной осторожностью смягчить
Бесплодье грубых душ и постепенно
Взрастить в них семена добра и пользы.
Незаменим средь будничных забот,
Отзывчив сердцем, знает он, как должно
Чтить без меня домашние святыни:
Он выполнит своё, а я - своё.

Передо мной - корабль. Трепещет парус.
Морская даль темна. Мои матросы,
Товарищи трудов, надежд и дум,
Привыкшие встречать весёлым взором
Грозу и солнце - вольные сердца!
Вы постарели, как и я. Ну что ж;
У старости есть собственная доблесть.
Смерть обрывает всё; но пред концом
Ещё возможно кое-что свершить,
Достойное сражавшихся с богами.

Вон замерцали огоньки по скалам;
Смеркается, восходит месяц; бездна
Вокруг шумит и стонет. О друзья,
Ещё не поздно открывать миры, -
Вперёд! Ударьте вёслами с размаху
По звучным волнам. Ибо цель моя -
Плыть на закат, туда, где тонут звёзды
В пучине Запада. И мы, быть может,
В пучину канем - или доплывём
До Островов Блаженных и увидим
Великого Ахилла (меж других
Знакомцев наших). Нет, не всё ушло.
Пусть мы не те богатыри, что встарь
Притягивали землю к небесам.
Мы - это мы; пусть время и судьба
Нас подточили, но закал всё тот же.
И тот же в сердце мужественный пыл -
Дерзать, искать, найти и не сдаваться!

P.S. Мне попадался в сети перевод этого стихотворения, но текст перевода был неполным, к тому же неокончательным вариантом перевода "Улисса ". Данный вариант перевода взят из книги: Григорий Кружков "Избранные переводы. В 2-х томах ". Т. 1 - М.: ТЕРРА-Книжный клуб, 2009.

Хотя заключительная строка этого перевода отличается от "канонического" девиза "Двух капитанов ", но данный вариант перевода "Улисса " мне понравился больше, чем предыдущий.